Достоинство профессии

Владимир Огнев

Исполняется три года со дня постановления ЦК КПСС «О литературно-художественной критике». Этот важный документ, определяющий сегодняшнюю творческую атмосферу нашей критики, ее насущные проблемы и социальные задачи, обязывает нас внимательно воспитывать молодые критические кадры, совершенствовать мастерство.

Становление нового жанра!
 Последние годы я стал внимательнее, чем прежде, относиться к именам критиков. Наверное, не я один. Не книга какая-то имярек, а личность имярек, проявившаяся в данной книге. Возможно, это стало необходимым и потому,  что смелее отмечаем мы ныне индивидуальность писателя — единственную реальность, которая способна вписываться в круг литературных явлений своего времени, в ту реку художественного осмысления жизни, какую мы привыкли именовать
 суховатым и отвлеченным названием: литературный процесс...
 Хуже всего привыкнуть к безличности этого «процесса», хотя, разумеется, общее наше дело и превыше личностей.
 Процесс складывается из усилий каждого из нас, грешных.
 Современная критика — в лучших ее, действенных проявлениях — на наших глазах претерпевает качественные изменения. Уже давно она ищет новые возможности. Было время, когда писать «живо» казалось чуть ли не признаком новаторства. Анализ формы почитался за некую добродетель, которая не оставалась незамеченной,— за это хвалили, как будто критик сделал нечто из ряда вон выходящее. Но благо, что подобные усилия стали замечать и... не со знаком минус («формализм»). Сегодня говорильня «по поводу», общие слова вызывают чаще всего неловкость у читателя. Никто им не верит всерьез.
 Только порой делается вид, будто они, эти пустоты мыслительной деятельности, симуляция критической активности, что-то значат. Хорошие критики были всегда. Я говорю о тенденции массового роста профессионализации сегодня. Это важно.
 Думающие критики прежде всего озабочены формами воздействия на литературу и читателя, масштабом своей работы в общих трудовых усилиях народа. Если критика не служанка текущей литературы, а совесть и судья ее настоящего и будущего, она обязана быть выше литературного быта, табели о рангах, она должна думать о том, как ей добиться права на участие к своему слову возможно более широкого круга читающей публики. В этом ее достоинство и ответственность.
 Сегодня отмечается всеобщая тяга к документу, к неретушированной правде, к живому, что-то реальное означающему слову. Вот еще почему, кроме других причин, читателя интересует конкретный разговор о  литературе и искусстве, разговор, из которого явственно вытекает, что критик понимает, что такое искусство, что такое талант. Ничем этого не заменишь.
 Говорю об этом потому, что ни демагогической трескотней, ни красотами стиля ныне читателя не купишь. Он хочет понимания природы таланта — индивидуальной и исторической. Общее понимание смысла духовной деятельности сегодня выше «довоенной нормы», намного выше.
 С этим надо считаться.
 Как же примирить строгую научность честного анализа и художественную раскованность стиля критики — а читатель, видимо, понял уже, что эти два «полюса» наиболее существенны сегодня,— чтобы критика оставалась критикой?
 Однозначной рекомендации дать никто не может.
 Но реальная практика ряда критиков уже предоставляет нам некоторые предварительные ответы.
 Валерий Дементьев принадлежит к среднему, военному поколению современных литераторов. Я давно слежу за его книгами и нахожу, что работает этот критик интересно и во многом характерно для каких-то общих тенденций литературы. Если провести мысленную черту между статьями этого критика раннего периода и книгами последнего периода, можно сказать, что В. Дементьев постепенно и внутренне честно освобождался от предрассудков нормативной критики послевоенного десятилетия, а я, ровесник В. Дементьева, не понаслышке знаю, что это были за предрассудки. Выйти из плена мертвых схем помогало каждому разное. Но успеха в дальнейшем достигал только тот, кто умел выйти из круга догматических представлений.
 Об этом надо говорить и говорить, так как находятся еще люди, которые хотели бы законсервировать старые ошибки вульгарно-социологических методов критики.
 Мне кажется, что буквально никто из нас, критиков старшего и среднего теперь поколений, не избежал — в той или иной степени — влияния тех лет.
 Развитие наше шло сложными и неодинаковыми путями.
 В. Дементьев по природе своего дарования — художник. Ему было легче возвращаться к критике нового этапа через художественный очерк. В «Северных фресках» — прекрасный язык севернорусского края, живописная палитра красок вологодской старины, ее природы, просторов древней летописи, живые приметы цепкого художнического глаза. В этой книге В. Дементьев показал себя мастером формы маленького рассказа, оживляющего старину пока еще «открытым» способом: сперва дается набросок «критика», потом по канве этой — живой полет воображения. Так, Дионисий возникает сначала как кредо автора в очерке о художнике «За  монастырской стеной», а затем уже «оживляется» в художественном эскизе «Утешение Дионисия».
 «...Его мастерство, его прекрасное искусство остается свидетельством неизбывной жажды человека жить в мире и согласии, творить, доверяя повелениям своего сердца, разума, чувства и вдохновения художника». «Да, история — это вехи прошлого. Но, оглядываясь на них, мы яснее можем прочертить направление грядущих событий». Критик не готов еще связать нить прошлого и настоящего. Его методология как бы пасует перед широтой обобщений: «незыблемое» и «сиюминутное» не соединяются в методологии естественно и органично.
 Как часто потом приходилось нам встречать противопоставление «вечного» и «современного», «утилитарного» и «духовного», «русского» и «западного»!
 Случайно ли? Или наша критика не всегда была готова к свободному и смелому синтезу, где противоречия живой действительности, истории, реального народного опыта ощущались бы как единство развития, движения, прогресса? Не пресловутого «вперед и выше», а по ленинской спирали, по кольцам познания и опыта.
 Как оценить постоянное как бы «раздвоение» В. Дементьева на художника и критика в его талантливой книге «Великое устье», с мучительной и сладостной надеждой исследующего истоки («на северных раздольях, но и в исторической родословной народа») реки народной жизни? Как случайную попеременную пробу разных стилей и средств? Или как примерку новой концепции, которой пока тесно в привычных терминологических рамках. А если последнее верно, то почему жмет критическая амуниция, почему тесен терминологический мундир смелому солдату?.. Все это не праздные вопросы.

Журнал «Юность» № 12 1974 г.

Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области