Лирическое «я» критика
Вчитываясь в «Великое устье», мы находим там один элемент, который тоже никак нельзя
сбросить со счетов,— лирическое «я» рассказчика. Оно как бы «обтекает» отдельные новеллы,
вставные рассказы, отступления в историю. Оно живет в настоящем и настоящему времени подчиняет сюжет — художественный ли, исследовательский ли, мемуарный… Автор отталкивается от живых впечатлений во время поездок по родной Вологодчине, Новгородчине, вспоминает фронтовые годы, опустошенные войной поля России или фольварки Германии, выжидательно смотрит в яму, где раскапываются знаменитые грамоты на бересте, переносится мыслями и сердцем в годы раннего детства, восстанавливает по черточкам документов живой облик Константина Батюшкова (некоторые мотивы развивают наброски «Северных фресок»)…
Концепция критического анализа В. Дементьева основана на широком включении жизненных реалий в методологию анализа.
Но жизнь изучается теперь не по канонам мелочного соответствия видимому и прощупываемому руками и глазом. В. Дементьева волнует народная жизнь в ее исторической основе, в философии мировосприятия, в опыте. Хотелось бы подчеркнуть слово опыт.
Ныне все мы больше доверяем опыту. В самом широком смысле. Вот отчего, возможно, история играет такую важную роль в этой концепции.
Выход в жизнь — выход к личности. Встречи с интересными, талантливыми людьми — одна из важных и генеральных тем книги В. Дементьева. Есть в книге «Северные фрески» разговор о точке, с которой лучше всего видеть Кижи. Лучше всего видеть человека тоже так: объемно. Когда рука писателя В. Дементьева рисует человека с натуры, проникая в тайное тайн его исторической жизни, талант критика «заражается» пониманием и жизни и искусства — одновременно.
Художник ли помогает здесь критику, критик ли помогает увидеть человека так, объемно, в контексте времени, не суть важно. Важно, что человек понят. Значит, книга, о которой захочет высказать свое суждение критик, будет адресована не некоему абстрактному читателю, а читателю заранее известному, «этому», «своему». «Понятому» человеку. И связанному с тобой нитями особого рода. «Домотканое… полотно похоже по колориту на тусклое сияние северных снегов»,— сказал петрозаводский художник В. М. Агапов. И критик В. Дементьев, присмотревшись и вдумавшись, нашел, что это очень верно, наглядно и верно. Как и то, что мастерицы-вышивальщицы так кладут шов, чтобы рисунок был рельефным, словно лыжня на «снеговом насте, когда снег уже подтаял и был вновь прихвачен мартовскими заморозками». Это — родство творческих людей, родство однолюбов, патриотов. «Найти себя в зрелые годы не в чем-нибудь другом, а в том, что с детства было перед глазами, что всегда любил неосознанной любовью, к чему тянулся не проснувшимся еще для творческого деяния сердцем».
Отсюда, от понимания человека, от любви к нему (не побоимся этой слащавой, несколько скомпрометированной фразы) — прямой путь к пониманию художника. Критик пишет о сложном, крупном явлении в русской поэзии — Леониде Мартынове. И здесь скрещивается его интерес к истории, к яркой личности, народной жизни, феномену творчества.
Что же в ней примечательного? Я не вдаюсь в рецензионное рассмотрение той или иной книги В. Дементьева. Мне важно подчеркнуть лишь одно — синтетический характер метода, постепенно складывающегося на наших глазах. А это — новый горизонт поэтической критики.
Здесь, в опыте В. Дементьева, надо обратить внимание на попытку понять поэта, а не прописать его по привычному адресу. На богатое — во многом первопрочтением дающееся — сопоставление биографии поэта, его черновой, так сказать, работы,— журналиста, путешественника, ученого, просто широко образованного человека,— сопоставление этого фундамента творчества с тем результатом поэзии, «корнем квадратным» из всей суммы жизненного опыта, который и выражает существо жизни.
В лучших статьях В. Дементьева, в его серьезной книге о Л. Мартынове, в «Великом устье», в отличных главах о Твардовском и Яшине из книги «Хлеб насущный» намечается перспективная линия нашей критики: найти раскованный, творческий метод анализа художественного явления, исходя из богатства наблюдений над жизнью, признания на деле самобытности и неповторимости личности, историчности взгляда на мир и проникновения в художественную систему писателя или поэта средствами художественного же раскрытия идеи.
Критика многообразна. Я говорил об одном из ее направлений, мне близком. В его становлении мне видится наиболее отчетливое проявление новых возможностей критики.
johngonzo 